Фильм «Орда»: Орда, звонят колокола
При объемном бюджете довольно легко снимать исторические фильмы, ценные хотя бы уже своими ненарисованными красотами и маниакальным перебиранием деталей.
Двенадцать миллионов долларов, потраченные режиссером Андреем Прошкиным на «Орду», усвистали ясно куда. Фильм похож на восточные картины художника Верещагина: в них отливает то золотом, то человеческим мясом каждый из многочисленных завитков. На экране пиршествует и раздольничает татаро-монгольское иго образца XIV века. Каждый вспомнивший о корнях узбек и бурят у Прошкина одет в многосложные одежды, будь то платье или доспех. Монгольский быт воссоздан до уголка в доме, до ложки на столе, до флиртовых и кровожадных привычек – и даже не так важно, насколько исторически верно. Потому как в любом случае в итоге получился целый подробный мир, пугающий и влекущий.
Самое прекрасное, что не достоверной шмоткой единой жива «Орда». За всей реконструкторской роскошью – точнее, на ее жирном черноземе – разворачивается ни много ни мало историческая и религиозная драма. И тема эта, конечно, вдвойне опасна в современном контексте непростых отношений верующего как человека и гражданина, с одной стороны, и института церкви – с другой.
Но Прошкин не впервые накручивает хвост опасной в плане эмоциональных провокаций теме. Он непошло рассказывал о ребенке из детдома в «Спартаке и Калашникове», без дидактики и морализаторства рассуждал о подростках в «Играх мотыльков», не включал излишний пафос о защите Родины в «Солдатском декамероне». С темой отношения человека и религии он, как выяснилось, тоже может обращаться одновременно и умело, и изящно. Как и в других работах, на первое место выдвигает человеческую драму.
В «Орде» старый чудотворец, митрополит Алексий (замечательный Максим Суханов) отправляется из Москвы в ханство к прогрессивному хану. Хан отличается от своих предшественников тем, что поощряет оседлость, не желает использовать трон в качестве горшка и способен по мере сил уважительно обращаться с представителями иных конфессий. Алексий должен сотворить чудо, а хан взамен на чудо – даровать свой благословенный игнор Москве и не трогать церковь митрополита. И вот на этой тропке, на которой так легко скатиться и в излишнее прославление православия, и в вампирское живописание мусульманских зверств, и просто в плосковатые кровавые оды зверствам (как у Лунгина в «Царе») – на этой тропке Прошкин изящными мазками рисует разницу между двумя подходами к вере. Он не поучает, просто позволяет додумать – где человек один перед богом, а где он стоит перед ним хором, где инцест, а где былая межконфессиональная любовь, где и в какой час – место для чуда. Чья вера подразумевает принижение ради последующего возвышения, а чья – натуральный честный обмен. И не сказать, что к какому-то из вариантов режиссер относится с подчеркнуто видимой симпатией.
«Орда» - вообще фильм эпизода; сцены нанизаны одна за другой как бусы у самой красивой жены в гареме. Вот хану показывают свои чудеса разоблачаемые им фокусники – китаец-ушуист и демонические танцоры. Причем сцена с демоническими танцорами уходит к высотам какого-нибудь Гильермо дель Торо («Лабиринт Фавна», «Хеллбой»). Вот одни ханы убивают других походя, за столом, и переходящие от одного к другому челядь и армия, кажется, скучающе зевают. Вот у смертельно усталого Суханова по лицу ползают живые муравьи. Вот два монаха-католика, чудом избежавшие смерти благодаря тому, что попали под замес смены хана, строят свой отшельнический быт среди монголов.
Что еще примечательно, так это то, что это по-настоящему масштабное историческое полотно обошлось без единой батальной сцены, без коллективного звона клинков. Оно всё – доходчивый диалог тет-а-тет, вербальный или невербальный, и довольно часто – диалог со зрителем.
Резюме: детальная картина о личных драмах, с одной стороны, и разнице религиозных самосознаний, с другой. Честный, предельно красивый и эмоциональный фильм.
